Какой там в сраку Чарли Чаплин со своими церебральными ужимками. «Маленький человек»… «Провозгласивший маленького человека»… Слюнявая апология импотенции. Умело пропиаренная черно-белая бездарность, не более того. По настоящему провозгласил Маленького Человека именно он — Луи де Фюнес.
«Мир сошел с ума. И я тоже. Тоже сойду с ума», кричал он в одном из своих фильмов. Так и было. Только он умел сходить с ума синхронно с миром. Только он умел превзойти мир даже в этом.
В мире, сошедшем с ума, каждый человек — большой или маленький — есть прежде всего сумасшедший. Не более и не менее. Он был не просто сумасшедшим — он был сумасбежавшим. Поэтому он великий артист.
Что такое маленький человечек Шарло? Сусальный клоун, сантиментальный пудель, бракованный винтик большого механизма. Не нужно гениальности, чтобы создать такой образ, не нужно глубины. О нем уже давно прожужжали нам уши изошедшиеся от любви к человечеству полуталантливые господа.
Совсем другое — то, что демонстрирует де Фюнес. Единый во всех лицах, он действительно был артистом одного образа. «Есть исполняющие роли актеры. Эти — низшая форма актерской жизни, более или менее удачливые профессионалы. А есть личности, в своем облике несущие некий изначальный архетип, эталон» (Эдуард Лимонов). Де Фюнес больше, чем архетип. Заглянув в него, как в зеркало, каждый может увидеть себя.
«Суета сует, все суета», сказано в одной из умнейших книг, принадлежащих человечеству. Герой де Фюнеса есть воплощенная суета, суета триумфальная и самодостаточная, абсолютная, солипсическая суета.
У Кастанеды есть понятие: человек в пузыре. Обреченный всю жизнь находиться внутри, метаться, биться о круглые стенки непокорными частями тела, скользя — и не видеть ничего, кроме того, что в этих стенках отражается. Каждый из нас. Вот это гениально почувствовал де Фюнес. Его герой есть воплощенное человеческое, слишком человеческое, добросовестный и убежденный пленник пузыря. Агрессивно не желающий мыслить ни о чем, кроме слишком человеческого, суетящийся, надрывающийся, потеющий, карабкающийся из кожи вон — и математически обреченный на поражение. Считающий себя очень хитрым и очень умным энергичный дяденька, всегда попадающий впросак. Не видящий никого и ничего кроме себя, кроме своего собственного здесь и теперь. Пакостный, жадный, лживый и лицемерящий — и в этом безмерно симпатичный. Каким бы паршивым типом не был его персонаж, какие гадости бы не затевал — мы всегда сочувствуем только ему, потому что он играет непосредственно нашу «долгую счастливую жизнь», суету, к которой мы приговорены в подлунном мире. И как играет!
«Себе на уме». Именно так. Одному себе, на все оставшиеся времена. Сам себя навсегда загнавший в капкан и упоенный этим.
Де Фюнесу не нужен сентиментальный морализм, пресловутый вымученный «смех сквозь слезы», столь милый сердцу хромых умом общепризнанных критиков. Его смех бескомпромиссен и жесток. Ни малейшего потакания, ни малейшего сочувствия своему персонажу, выставленному на всеобщее обозрение в самом неприглядном виде. Каким бы неприглядным ни был этот персонаж — его полюбят. Ибо полюбят в нем себя.
Абсолютно безразлично, в каком фильме снимается де Фюнес. Большая часть картин с ним — далеко не шедевры, однако это не имеет никакого значения. Картина — не более чем фон, не более чем рамка.
Ловлю себя на том, что написал урывками. А как еще можно о нем писать? О нем, разорвавшем мир в клочья и бросившем его нам в лицо?
Лично Товарищ У
